Неточные совпадения
Одно привычное чувство влекло его к тому, чтобы снять с себя и на нее перенести
вину; другое чувство, более
сильное, влекло к тому, чтобы скорее, как можно скорее, не давая увеличиться происшедшему разрыву, загладить его.
Слышал он только, что был пир,
сильный, шумный пир: вся перебита вдребезги посуда; нигде не осталось
вина ни капли, расхитили гости и слуги все дорогие кубки и сосуды, — и смутный стоит хозяин дома, думая: «Лучше б и не было того пира».
Он был давно не брит, щетинистые скулы его играли, точно он жевал что-то, усы — шевелились, был он как бы в
сильном хмеле, дышал горячо, но
вином от него не пахло. От его радости Самгину стало неловко, даже смешно, но искренность радости этой была все-таки приятна.
Налив
вино мимо бокала, он выругался матерными словами и продолжал, все
сильнее озлобляясь...
И вдруг он склонил свою хорошенькую головку мне на плечо и — заплакал. Мне стало очень, очень его жалко. Правда, он выпил много
вина, но он так искренно и так братски со мной говорил и с таким чувством… Вдруг, в это мгновение, с улицы раздался крик и
сильные удары пальцами к нам в окно (тут окна цельные, большие и в первом нижнем этаже, так что можно стучать пальцами с улицы). Это был выведенный Андреев.
Нехлюдов только теперь почувствовал
сильный запах
вина из ее рта и понял причину ее возбуждения.
Но пока это ходило в предположениях, к которым к тому же никто, кроме Рогнеды Романовны, не изъявлял горячего сочувствия, маркиза столкнулась у Богатыревой с Ольгою Сергеевной Бахаревой, наслушалась от той, как несчастная женщина бегала просить о защите, додумала три короба собственных слов
сильного значения, и над Розановым грянул суд, ошельмовавший его заочно до степеней самых невозможных. Даже самый его либерализм ставился ему в
вину. Маркиза сопела, говоря...
Он долго глядел на меня с
сильным чувством расслабленного от
вина человека. Впрочем, он и без того был чрезвычайно добрый человек.
Ныне кашинское виноделие слегка пошатнулось, вероятно, впрочем, только временно. Во-первых, сошли со сцены коренные основатели и заправители этого дела, а во-вторых, явилась ему
сильная конкуренция в Ярославле. Однако ж и доныне кашинскому
вину доверяют больше, чем ярославскому, а кашинские рейнвейны, особливо ежели с золотыми ярлыками, и теперь служат украшением так называемых губернаторских обедов.
Когда я пришел в квартал, Иван Тимофеич, в припадке
сильной ажитации, ходил взад и вперед по комнате. Очевидно, он сам понимал, что испытание, которое он готовит для моей благонамеренности, переходит за пределы всего, что допускается уставом о пресечении и предупреждении преступлений. Вероятно, в видах смягчения предстоящих мероприятий, на столе была приготовлена очень приличная закуска и стояла бутылка «ренского»
вина.
Он бил себя кулаком в грудь и кричал в странном возбуждении,
сильнее, чем
вино, опьянявшем хозяина...
В трезвенном состоянии Ерлыкин имел
сильное отвращение от хмельного и не мог поднести ко рту рюмки
вина без содроганья; но раза четыре в год вдруг получал непреодолимое влеченье ко всему спиртному; пробовали ему не давать, но он делался самым жалким, несчастным и без умолку говорливым существом, плакал, кланялся в ноги и просил
вина; если же и это не помогало, то приходил в неистовство, в бешенство, даже посягал на свою жизнь.
Я не знаю в точности всех путей и средств, которыми достигла Александра Петровна своего торжества, и потому не стану говорить о них; не стану также распространяться о том, каким жестокостям и мучениям подвергалась несчастная сирота, одаренная от природы чувствительною,
сильною и непокорною душою; тут не были забыты самые унизительные наказания, даже побои за небывалые
вины.
— Теперь мне все равно, все равно!.. Потому что я люблю тебя, мой дорогой, мое счастье, мой ненаглядный!.. Она прижималась ко мне все
сильнее, и я чувствовал, как трепетало под моими руками ее
сильное, крепкое, горячее тело, как часто билось около моей груди ее сердце. Ее страстные поцелуи вливались в мою еще не окрепшую от болезни голову, как пьяное
вино, и я начал терять самообладание.
Лакеи — два уродливые старика, жившие единственно
вину, были в половине с горничными и, сверх того, шили на полгорода козловые башмаки с
сильным запахом.
Чрезмерное количество выпитого сегодня
вина не опьянило Андрея Ильича, но действие его выразилось р необычайном подъеме энергии, в нетерпеливой и болезненной жажде движения…
Сильный озноб потрясал его тело, зубы так сильно стучали, что приходилось крепко стискивать челюсти, мысль работала быстро, ярко и беспорядочно, как в горячке. Андрей Ильич, незаметно для самого себя, то разговаривал вслух, то стонал, то громко и отрывисто смеялся, между тем как вальцы его сами собой крепко сжимались в кулаки.
— «Прорезать гору насквозь из страны в страну, — говорил он, — это против бога, разделившего землю стенами гор, — бы увидите, что мадонна будет не с нами!» Он ошибся, мадонна со всеми, кто любит ее. Позднее отец тоже стал думать почти так же, как вот я говорю вам, потому что почувствовал себя выше,
сильнее горы; но было время, когда он по праздникам, сидя за столом перед бутылкой
вина, внушал мне и другим...
…Все эти люди, как и он, охвачены тою же темной волной и несутся с нею, словно мусор. Всем им — боязно, должно быть, заглянуть вперед, чтобы видеть, куда же несет их эта бешено-сильная волна. И, заливая
вином свой страх, они барахтаются, орут, делают что-то нелепое, дурачатся, шумят, шумят, и никогда им не бывает весело. Он тоже все это делал. Теперь ему казалось, что делал он все это для того, чтобы скорее миновать темную полосу жизни.
— Давно, но нынче она сделалась гораздо
сильней… Я в последний год
вина очень много пила!..
Потому что они должны открыть в себе слабую сторону какою-нибудь ошибкою, находящеюся в связи с их
сильными сторонами, и погибать чрез эту слабую сторону; страдание главного субъекта, как обратная сторона его поступка, истекает силою оскорбленного нравственного порядка из самой
вины.
И он, находивший веселие сердца в сверкающих переливах драгоценных камней, в аромате египетских благовонных смол, в нежном прикосновении легких тканей, в сладостной музыке, в тонком вкусе красного искристого
вина, играющего в чеканном нинуанском потире, — он любил также гладить суровые гривы львов, бархатные спины черных пантер и нежные лапы молодых пятнистых леопардов, любил слушать рев диких зверей, видеть их
сильные и прекрасные движения и ощущать горячий запах их хищного дыхания.
Мы уже сказали, что Асклипиодот был очень «слаб к
вину», с двух рюмок он уже начинал пьянеть, раскисал и к каждому слову начинал прибавлять «хорошо»; более
сильная степень опьянения выражалась в нем непременным желанием кого-нибудь «сконфузить», причем он обнаруживал необыкновенную изобретательность.
Премудрая доказывает умом и опытами, что «излишно строгое наказание не удерживает людей от злодеяний; что умеренное, но продолжительное, действует на душу
сильнее жестокого, но маловременного; что законы исправительные и кроткие благотворнее строгих, искоренительных; что ужасная привычка к казни ожесточает сердце и отнимает у Законодателя способы к исправлению нравов; что стыд должен быть главным его орудием; что не умеренность наказания, а совершенное упущение
вины рождает дерзость и необузданность» (81–91).
— Ты злишься на всю жизнь, а терпит твоя жена… самый близкий к тебе человек — и терпит без
вины перед тобой только потому, что ты ее
сильнее; она у тебя всегда под рукой, и деваться ей от тебя некуда. Видишь, как это… нелепо!
Скоро, однако, он должен был убедиться, что хвастал своими местами напрасно. Движение к парку было действительно
сильное, но для «клёву» условия оказались неблагоприятные.
Виной была новая дорога. Там, где прежде пролетки с седоками ныряли по ухабам меж кустов, — теперь они проносились легко и быстро. Прошке оставалось только провожать их глазами… Кроме того, движение на этот раз оказалось слишком сильно. Обстоятельства складывались плохо…
Нельзя сказать, чтобы сношения Ефимки с Михаилом Степановичем были особенно часты или важны; они ограничивались строгими выговорами, сопряженными с
сильными угрозами за то, что мостовая портится, за то, что тротуарные столбы гниют, за то, что за них зацепляются телеги и сани; Ефимка чувствовал свою
вину и со вздохом поминал то блаженное время, когда улиц не мостили и тротуаров не чинили по очень простой причине — потому что их не было.
Сильнее пахло духами и
вином, и трудно становилось дышать; опьяневший воздух точно убегал от жадно открытого рта.
— Положим, это вы врете, что не боитесь, — презрительно усмехнулся в свою опененную бороду Файбиш. — Все вы — трусы и сволочь. Вот двадцать лет тому назад, а может быть, и больше, — тогда я был еще молодым и
сильным человеком, — тогда был у меня товарищ, Иосель Бакаляр… — Файбиш вздохнул и налил себе
вина. — Это был человек! О! мы с ним много сделали хороших гешефтов… Но бросим это! Да. Так, если вы согласны, приготовляйтесь! Сегодня ночью…
Мы и в настоящее время живем в непрерывном опьянении; со временем
вино, табак, чай окажутся слишком слабыми возбудителями, и человечество перейдет к новым, более
сильным ядам.
Я билась на мокрой от росы траве, рвала на себе платье и волосы, проклиная невольную
вину. Не знаю, долго ли продолжался мой припадок, я пришла в себя, когда чья-то
сильная рука опустилась мне на плечо.
От
вина, выпитого с Морковниковым, оно еще увеличилось, и чем дольше шло время, тем волненье
сильней становилось.
Вслед за Ниночкой Рузой, между ней и Берг, подходила Тася. Не спокойно было на душе девочки, и чем ближе приближалась она к злополучному мешку, тем сердце её билось чаще и
сильнее. Ей казалось немыслимым запустить туда руку и вынуть билетик. Она была заранее уверена, что судьба справедливо накажет ее, Тасю, и даст узнать её
вину.
Но генерал и на этом не успокоился, потому что «институт» в скором времени «распался» по
вине одной «
сильной дамы», подпустившей туда ужасного, но обольстительного змия.
Без чашки чаю, без рюмки
вина, без закуски от русского купца старого закала никому не уйти. Старинное хлебосольство не чуждо было и Корниле Егорычу. На столах появились
вино, закуска, разные сласти. Приказчик, стриженный в скобку, в длиннополой суконной сибирке с борами назади и с
сильным запахом кожи, подал чай. Речь шла про торговлю.
Она пожала ему руку и исчезла, а он отправился в этот вечер домой в состоянии как бы
сильного опьянения, хотя почти не пил
вина.
Он снова начал прибегать к спасительному
вину, искать
сильных, заглушающих этот внутренний голос, ощущений в игре в карты и рулетку, и в оргиях с женщинами, которых цинизм граничит с грацией, и в беспутстве которых есть своего рода поэзия, поэзия низменных душ.
Злоба против жены, подогреваемая сознанием своей
вины, все
сильнее и
сильнее клокотала в сердце графа.
Когда принесены были баранина, яичница, самовар, водка и
вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас же сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими
сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая: excellent, exquis! [чудесно, превосходно!]
К их обвинению равно удобно служили и
сильные разливы Тибра в Риме и недостаточный подъем вод в Ниле в Египте; равно к их же
винам относили и всякие иные редкие и необыкновенные явления в природе.
Стрижин ведет жизнь трезвую и регулярную, выражение лица у него душеспасительное, книжки он читает только духовно-нравственные, но на крестинах от радости, что Любовь Спиридоновна благополучно разрешилась от бремени, он позволил себе выпить четыре рюмки водки и стакан
вина, напоминавшего своим вкусом что-то среднее между уксусом и касторовым маслом. Горячие же напитки подобны морской воде или славе: чем больше пьешь, тем
сильнее жаждешь… И теперь, раздеваясь, Стрижин чувствовал непреодолимое желание выпить.
И на сотнях и тысячах людей можно заметить, что люди, пьющие одну воду,
сильнее и здоровее тех, которые пьют
вино.